Александр Логинов - Феодал [СИ]

Резанский князь, как и его 'старший брат' московский государь, личного участия в битве не принимал. По татарской традиции, князья предпочитали руководить сражением с высокого места, холопы как раз перед самым началом сражения возвели высокие бревенчатые помосты из срубленных в соседнем лесу сосен.

Правильней сказать, руководили сражением опытные воеводы, а сами князья своим присутствием подтверждали приказы воевод. Иначе вел себя мятежный князь. Прапорец Василия гордо реял в самом центре сражения. Молодой Можайский князь не отставал от своего противника, князь Иван личным примером воодушевлял свою изрядно поредевшую дружину. Младший брат Ивана, князь Верийский и Белозерский Михаил, по малолетству лет участие в битве не принимал, у десятилетнего пацана и двора-то своего еще не было. Его уделом управлял старший брат, Можайский князь.

Снежное поле, разделявшее противников, вытоптано ногами тысяч пеших воинов, Андрей только теперь понял, почему первыми в атаку, князь бросил пешую рать. Иначе утопая в снегу, конница не смогла бы взять разбег для таранного удара.

Пожертвовать жизнями двух сотен мужиков, а именно из простых горожан Переяславля и Старой Резани, состояло пешее войско, только для того чтобы боярская конница смогла беспрепятственно ударить, – это расточительно. Но иного варианта Андрей не смог придумать, не предлагать же противнику совместными усилиями подготовить поле для битвы?

Холопы объезжали последних всадников, подавая им ковши с хмельным напитком. Андрей отказался от выпивки, искренне не понимая, зачем пить перед атакой?

Князь опустил рогатину, поудобней перехватил древко, по второму сигналу княжеского рога боярская конница сначала рысью, потом перейдя на аллюр, помчалась в атаку.

Еще со времен Святослава русские овладели искусством противостояния латной коннице. Святослав, по сути, возродил греческую фалангу Александра Македонского. Видно было, как охотники, набранные мятежным князем среди новгородско-вятской вольницы, сплотили ряды, укрывшись за большими щитами, и ощетинились длинными копьями. Правда, местами резанские воины значительно проредили лес вражеских копий.

Андрей десять раз пожалел, что отказался от хмельного. Атаковали плотным строем, нога к ноге, стремя к стремени, вражеские копья стремительно приближались.

Что заставило Андрея припасть к гриве коня, бог знает, но это спасло ему жизнь. Слаженный залп самострельщиков собрал обильную жатву. Боярин, скакавший слева от князя, словил как минимум два болта, татарская халха и доспех от тяжелого арбалетного болта не спасут. На расстоянии в двести метров арбалетный болт пробивал и щит, и доспех, если только зерцало не булатное. Конь, лишившись седока, продолжал скакать рядом. В плотном строю есть только один выход – движение вперед.

Вятчане успели сделать два залпа, второй раз уже по лошадям, гибель скакуна на такой скорости для всадника равносильна смерти. Если не сломает шею от удара, то затопчут копытами.

Липкий страх поселился в душе князя, все его существо протестовало против абсурдности ситуации. Побороть страх неожиданно помогла молитва. Бессознательно, раз за разом повторяя слова короткой молитвы, Андрей собрал всю свою волю в кулак.

Стальные жала длинных копий вселяли страх не только в души воинов, кони тоже могут бояться. В последний момент кто-то, не выдержав напряжения, попытался остановить своего скакуна, глупец поплатился за это жизнью.

Вороной Андрея пал, пронзенный сразу двумя копьями. Князь чудом остался жив, по инерции перелетев через голову павшей лошади, но от сильного удара потерял сознание.

Первая и вторая шеренга копейщиков перед Андреем оказалась смята павшими конями. Несколько десятков всадников вместе с Андреем свалились с лошадей, пронзенные пиками, кони, почуяв свободу, скакали в разные стороны, некоторые рвались вперед, ударами копыт разбрасывая второй эшелон вятского полка. Боевой конь – это тоже оружие, причем смертельное.

Вятские мужики с громким матом подрубали взбесившимся лошадям передние ноги. Из-за спин воинов с топорами выбегали новые копейщики, спешившие заткнуть образовавшиеся бреши.

Конское ржание, отчаянные вопли раненых, крики просто рубившихся людей создавали впечатления разверзавшегося ада.

Очнувшись, Андрей с трудом встал на четвереньки, замечая, что саадашный бархатный пояс на нем отсутствует, но шелковая обезь [178] с саблей на месте. Все еще толком не соображая от удара о мерзлую землю, на четвереньках пополз по вытоптанному снегу назад, по пути, со злостью вонзая засапожник в тела еще живых врагов, лежащих на красном от обильно пролитой крови снегу. Редко кто из раненых пытался оказать сопротивление, отмахиваясь длинным ножом или кинжалом.

Распрямившись в полный рост, огляделся по сторонам, ища потерянный саадак. В опасной близости никого, кроме стонущих, скулящих, вопящих благим матом раненых, резанцы смяли копейщиков и уже дрались со второй линей вятчан, но в живых резанцев оставалось все меньше и меньше. Андрей бросился к ближайшей лошади без всадника. Поймал ее под уздцы. Хозяин кобылы, оказавшийся новым знакомцем – московским боярином Глебом Мефодиевичем Батуриным (какого черта москвич делает у резанцев?), лежал на обильно политым чужой кровью снегу, поводья намотаны на левую руку павшего воина, и кобыла стояла рядом со своим хозяином.

Андрей заставил храпящую лошадь лечь на снег и, напрягшись, с большим трудом перекинул бесчувственного сына татарского мурзы через седло, потом заставил умную лошадку подняться.

В этот момент на него набежали сразу трое бородачей в бугаях [179] поверх кольчуг с рукавами до локтей. В руках каждый из них держал по здоровенному топору.

Пешему с саблей, без щита против трех топоров – расклад совсем кислый. Взгляд Андрея упал на лежащий на снегу взведенный самострел. Андрей ухватил его трясущимися руками, торопливо наводя на грудь ближайшего врага, в последний момент успев нажать на спусковой механизм. Самострельный болт пробил правую полу бугая, крупные кольца кольчуги, глубоко, по самое оперение, вонзаясь в стегно необычайно толстого мужика, уже замахнувшегося топором для удара. Здоровяк заорал благим матом, выпуская из рук топор. Потом завалился на снег, зажимая руками рану и абсолютно не обращая на Андрея внимания. Все – этому хватило.

Андрей успел бросить уже бесполезный самострел в подбежавшего слишком близко противника, но тот сумел увернуться от летящего в него снаряда. Но князь уже переместился чуть левее и шагнул вперед, оказавшись за его спиной. Чиркнул выхваченным засапожником по горлу, ища взглядом последнего воя. К счастью, тот был занят важным и не терпящим отлагательства делом: он вытаскивал вонзившуюся в правое плечо стрелу. Андрей бросился к подранку, налетев на него всей массой тела, усиленной пару десятками килограмм доспеха. Повалив вятчанина на землю, он ударил его латной рукавицей по железному шелому.